Импровизация официант устраивается работать в клуб, Туры в отель Asrin Beach Hotel 4*, Тюрклер, Турция

Ах ты, бродяга! Немного затрону тему доп услуг от местного тез тура. Много мороженого и коктейлей.

Не приведи Господь, она не застанет его дома, объедет все конторы, присутственные места, где Найденов когда-либо оставил свои следы, все-таки отыщет и набросится. Найденов вполне отдает себе отчет, что давно отравлен этими вспышками страсти, этой всякий раз заново начинающейся.

Он пытался бороться с наваждением: почему, если всякий раз заново - не с новой партнершей? Бесполезно, он только мучил себя и, как ему казалось, не приносил никакой радости женщинам. Диксиленд из шахтерского городка в двухстах километрах отсюда исполняет «Когда святые маршируют».

Значит, сейчас объявят перерыв. Фестиваль проходит по давно заведенной схеме, почти все заранее известно.

И то - что новые таланты сегодня, скорее всего, открыты не будут. Может, где-то далеко по-другому, но здешний джаз на его глазах лысеет и морщинится. Задание редакции - написать о фестивале - и легко, и невыполнимо одновременно. Джаз, музыкантов, отечественных и зарубежных, он знает хорошо, но серьезная статья о проблемах музыки сегодня никому не нужна, а для стандартного отчета в газете на двухстах строчках, отпущенных ему, времени на всю работу - полчаса.

Найденов сотрудничает по договорам с редакциями нескольких газет, радио и телевидением, он давно привык к положению независимого журналиста, хотя частенько усмехается по этому поводу: от чего я точно независим - от постоянной зарплаты редакционных посидельцев. Конечно, зарплата - штука хорошая, работал или делал вид - первого и пятнадцатого получи, а тут сам себе погоняла, сколько потопаешь, так и полопаешь. Как бы там ни было, Найденова такое положение устраивает.

В перерыве к нему подходит Олег Иванов, саксофонист. У Олега прозвище - Салага, оно сохранилось с тех времен, когда он тринадцатилетним юнцом уже играл со взрослыми музыкантами. Разговаривают двое. Найденов делает движение рукой на уровне колена. Олег недоверчиво качает головой, отступая на шаг. У него же, - кивает на Иванова, - пунктик, не знаешь?

На полном серьезе собирается в Париж! Монмартр , вольные художники, свободные музыканты Про пунктик Иванова Найденов давно знает, но молчит. А журналист не унимается. И никому дела нет!.. Если мы догоняли Париж с этой целью, то управились в рекордные сроки. Найденов силится вспомнить имя журналиста и не может. А ведь знает его с начала шестидесятых, когда тот со своими друзьями, прячась от родителей и общественности, слушал. У большинства тех любителей джаза были собственные комнаты в квартирах с хорошей звукоизоляцией, где можно не опасаться близкого присутствия старших.

Проигрыватели, заграничные пластинки, появившиеся тогда первые магнитофоны - все это стоило больших денег. Отец журналиста работал в литейке , и парню, очевидно, нелегко приходилось тянуться за друзьями-меломанами из состоятельных семей.

Найденов в то время гонял во дворе футбол Убрать морщины да седину в бороде - перед ним все тот же модник из начала шестидесятых: свисающий к переносице кок, пестрый пиджак, зауженный книзу, башмаки на толстой подошве, галстук селедкой Однако какие у него усталые глаза! Каторжная норма в две тысячи строк за неделю, а еще спецзадания, а еще - тот запил, этот заболел Они учились в одной школе, и Найденов смутно припоминает, с каким шумом изгоняли из комсомола группу старшеклассников, журналиста в том числе.

За ту же музыку, чуждую стране и строю, за узкие штаны. Тот пожимает плечами, а журналист и не ждет ответа, ему нужен слушатель. Фантазия на известную, заданную тему - национальная суть. Негры притащили из Африки свои песни - получился американский джаз. Паркер , Маллиган , Брубек И все почти черные. Надо было в детдоме, когда вам национальности распределяли, вовремя подсуетиться.

Там у вас по заказу любую поставили бы. Уморил, ей-Богу! Журналист явно придумал это только что и довольный собой хохочет пуще прежнего. Иванову мрачнеть уже некуда, он стоит, насупившись, очевидно, прикидывает, сколь велико его сходство с парижским оборвышем. Присутствующие знают, что он детдомовец, едва одолевший восьмилетку. Старшие друзья-музыканты выхлопотали ему комнату в общежитии департамента по культуре, известном в городе под названием «Богема». Там же, кстати, живет и Найденов. Жилье Иванову дали как преподавателю культпросветучилища , куда его устроили те же друзья.

Однако через два дня преподавания он в ужасе бежал из учебного заведения, обнаружив в себе полное неумение кого-либо чему бы то ни было научить. Хорошо, комната уже была получена. Молодого талантливого саксофониста приглашают на концерты, подменяют им заболевших оркестрантов в театрах, в ресторанах, платят понемногу. В последнее время заработков становится все меньше, и все чаще Олег выходит «на жмура ».

Покойникам, конечно, все едино, а живым скулы на сторону сводит, когда они видят в хвосте похоронной процессии саксофон с аккордеоном. Иванов запросто мог бы взять кларнет, который, известно, больше подходит к случаю, но с саксофоном, по его словам, получается больше дикости.

Таким образом, он выражает свой бесполезный протест, отказаться же совсем не может, на что-то надо жить. От услуг аккордеониста пришлось, однако, отказаться, слишком велик риск остаться без заработка. Фойе постепенно наполняется народом, на редких уцелевших банкетках гости устраивают столы, разливая водку в пластиковые стаканчики.

Обстановка почти домашняя, здесь все друг друга знают. Его похвала чего-нибудь да стоит: сам в недавнем прошлом неплохой музыкант. Причудливы пути, на которые направляет нас Создатель! Инженер по образованию Радлов зарабатывал, играя на клавишных в ресторане, и потихоньку заочно учился в торговом.

Он все хорошо посчитал и вышел в должность, когда еще деньги для покупки автомобиля были не главным. Труженики страны Советов годами стояли в очередях за малолитражками, ежемесячно отмечаясь на ночных дворовых сходках. Кому как не директору автомагазина - единственного, заметим, в области - чувствовать себя в этой ситуации великим человеком?

Иванов смотрит на директора, как на пустое место, его не интересуют ни автомобили, ни чье-то мнение о нем. Говорят, он может сыграть абсолютно все, но сам Олег будто бы и не знает меры своего таланта. Порой создается впечатление, что он воспринимает саксофон частью своего естества. Может, потому инструмент полностью подвластен ему. Народ топчется в нерешительности, хотя все прекрасно понимают, в чем дело. Журналист ласково треплет прическу молодого саксофониста.

Столы накрыты в бальном классе. Благодаря зеркалам, вкруговую опоясывающим стены, комната кажется забитой до отказа. Журналист на ходу подхватывает бутерброд с икрой и во весь голос сообщает.

Не о чем думать, умные люди уже давно все по этому поводу сказали. Все в мире известно.. Так заведено было в сиротских домах, где человек как бы заново рождался. Или по простому имени, Иванов, например, как наш вундеркинд Живы родители? Городок в степи! У вас же там круглые сутки не продохнуть! Я и представить не мог, что ты такой скучный. Ладно, предлагаю как вариант. Кому-то в этом идиотском мире захочется довести свою жизнь до полного идиотизма - может такое случиться?

Если мы все работаем в плохих газетах - пусть будет самая плохая, пишем дерьмо - пусть вокруг и пахнет подобающим образом Этакая разновидность мазохизма - тоже ведь наслаждение! Несчастным человек делается только благодаря самому себе, никому больше это не под силу. Кстати, знаешь, зачем ты, умное создание, сюда пришел?

Злость сменяется раздражением от болтовни этого всезнайки, набившего мозоль шариковой ручкой. Найденов пытается отойти, но журналист не отпускает. Как это ни странно. Найденов переводит изумленный взгляд с собеседника на других присутствующих.

Богемный люд, нищий, изрядно потрепанный временем, мирно переговаривается, истребляя напитки от автомобильного короля, и вероятнее всего не подозревает, что он счастлив.

Про нее музыканты говорят: свой парень. Ты этого не знаешь? Он приезжает раз в году, спит с ней и обещает в скором времени увезти на родину своих предков. Она счастлива не потому, что ей хочется куда-то ехать. Он здесь, и через год опять приедет Или возьмем Гошу.

Маленький чернокудрый гитарист чуть поодаль от других с пристальным вниманием разглядывает что-то на полу. Однако там ничего нет, просто у Гоши такая манера уходить в свои думы. Мастер, ему положено. Так вот, у него их постоянно крадут - из дома, из ресторана, из филармонии Пособирает деньги со всего мира, в долги залезет по уши - снова купил. Опять украли. Цель у человека есть - заработать, договориться, достать, выписать из-за тридевяти земель.

И знать при том - снова украдут. Кстати, поскольку ты все и про всех знаешь, скажи-ка мне, чем он на жизнь зарабатывает? Раньше записями торговал, пластинками Мрачноватый человек, одетый в черный костюм, черную рубашку без галстука, не притрагивается ни к еде, ни к питью.

Много лет назад у него была лучшая джазовая фонотека в городе. Говорят, ему удалось сохранить все и по сей день. Это удивительно, так как целых три года государство не пускало его домой, отправив в один из северных лагерей за спекуляцию пластинками.

Уверен, у него и сейчас термометр в кармане, все время с собой таскает, температуру воды меряет Тепло начнется - он поедет в горы, к белкам, на холодные речки.

Про Игоря и его страсть к купанию в ледяной воде Найденов знает без Верясова. Живешь в другом городе - знаешь про всех больше здешних. Что отъехал чуть в сторону - ерунда, полтора часа на электричке. И по-моему, мы возвращаемся к теме, которую уже обсудили На этот раз журналист сам отворачивается от Найденова и направляется в голову стола, к Радлову.

После официального закрытия фестиваля музыканты и их самые близкие друзья остались на традиционный джемсейшн. Кто-то задает тему, остальные подхватывают, импровизируют, выходя по очереди на сцену.

Это для себя, без посторонних зрителей и слушателей, здесь музыканты, как сами говорят, отвязываются. Спутанные волосы, отрешенные лица, невидящие глаза - лунатики на сцене - они, солируя, уходят в своих музыкальных фантазиях так далеко от темы, что, кажется, уже не смогут вернуться. Но нет, мелодия постепенно возвращается к началу, и вот уже медь, струны и клавиши - все вместе - мощным крещендо выходят на финал.

О Сан-Луи!.. Секунды тишины, когда безгласые струны еще едва вибрируют, затухая, горячая медь только-только расстается с губами, а джазовая певица продолжает качать головой в такт ушедшей мелодии И вот уже на сцену взлетает неутомимый критик Фридман, обнимает, целует всех, дольше других тискает саксофониста Иванова.

Иванов никак не реагирует, он словно не понимает, чем это взволнован заезжий критик? Потом началось застолье в той самой балетной комнате, где накануне выставлял угощение Радлов. Общего разговора не получается, да никто и не ставит такой задачи. Все разбились на кучки и толкуют кто о чем. И только Фридман то и дело призывает всех к вниманию, постукивая вилкой о стакан.

Свободные духом мы знаем, что такое истинное искусство, высота творчества Он не то чтобы не согласен с критиком, просто мутит от этого одухотворенного столичного мэтра с желтым лицом и серым венчиком волос вокруг блестящей лысины. Бедная Любаша! Она поедает глазами своего возлюбленного, льнет к нему, прижимая к груди подаренные им розы. Что ты их все время жулькаешь! Найденов трогает за рукав Верясова.

Да он же весь мир исколесил в качестве полпреда нашего отечественного джаза. Отец родной джазменам, пастырь! Шоу-бизнес, музыкальный менеджмент - он тут король. Думаешь, у нас только футболистами научились торговать?

Он обнимает Иванова, а сам думает, кому бы и за сколько его впихнуть. Времена, правда, не те, футболисты нужней, на них можно больше заработать. Выпито чересчур много. Найденов понимает: сколько дальше ни пей - настроение уже не поднимется, однако тянется с очередной порцией к таксисту Коле. Вот гитару ему от брата привез, самую крутую. Я же нынче там был, неделю назад приехал. Брат сейчас каким-то большим чикагским хором руководит, живет - как хочет. Я-то, дурак, всю жизнь думал, что хор - это откуда все школьники сбегают Зовет к себе, только я не поеду, удавлюсь там с тоски или запьюсь.

А вот пацана отправлю. Да хоть сию минуту! От родителя, который только в пьяном виде не таксист, а так - или на ней, или под ней? От помойки? Всю жизнь знали и верили, живем в великой стране, и вдруг в один прекрасный момент выясняется: название страны - помойка.

Он отступает на шаг, потому что вблизи колино лицо расплывается. Через несколько мгновений яснеет в глазах и чуть светлеет в голове. Твоя Америка - и не страна вовсе, у них нет даже своей философии, всю жизнь черпали ее из России, правда, чаще всего философом любят называть Льва Толстого. А он по большому счету и не философ вовсе, так, образованный чернозем. Найденова понесло. Он, не замечая того, говорит так громко, что остальные умолкают, поворачивают головы. Она не потонет, а если и станет тонуть, в воронку за ней уйдет все - от Эйфелевой башни до слоновьих какашек!..

Внезапно он слышит сам себя и понимает, что кричит. Тушуется, спешно хватает со стола стакан. Через секунду-другую собрание уже гудит снова, разом забыв, кто тут и о чем только что кричал. К подобному здесь все привычны. Найденов трясет головой, делает несколько глубоких вдохов, пытаясь мобилизовать остатки трезвости.

Он меняет место и оказывается неподалеку от Фридмана с Любашей. Тот обнял ее одной рукой, другой размахивает горячась. Найденов приближается к нему, разом забыв только что данное себе обещание ни к кому не лезть. Его пытаются оттащить сразу несколько человек. Воздух перенасыщен дымом и винными парами. Самые трезвые здесь купальщик Игорь да журналист Верясов. Он из угла поглядывает на собрание, усмехается.

Найденов, заметив его, поднимается со стула, куда его только что усадили. Ты тоже счастливый, не так ли? Сейчас будешь полтора часа тащиться на электричке в свой Задрыпинск , потом Не-ет , ты, как истинный художник, наблюдаешь разные счастьица, которые у всех здесь прямо-таки из ушей лезут, затем складываешь картину большого, не побоюсь сказать - вселенского счастья. Посмотреть со стороны - ты всем этим управляешь. Присутствующие, - Найденов с трудом выговаривает слово, - жуки на булавках, живые пока, трепыхаются.

Но скоро они затихнут, ты спрячешь их в коробочку и увезешь в свою страну Вонючию. Ты уже сам пахнешь, чувствуешь? Как ты еще молод! Найденов опять сникает. У дверей останавливается, еще раз оглядывает всех поочередно. Гитарист Гоша сосредоточенно исследует сигаретный фильтр, раздирая окурок на волоконца. Олег Иванов поднимает со стула зачехленный саксофон и тут же кладет обратно, очевидно, решает: уходить или остаться?

Таксист Коля, смоченным в пиве пальцем водит по краю стакана, извлекая до жути противные звуки. На лице его блаженство. Радлов тащит в заднюю комнату джазовую певицу, похожую на цаплю Останавливает взгляд на Фридмане и неожиданно для самого себя чувствует жалость к этому сморщенному человечку в дорогом костюме. Ездит сюда, дурачит Любашу, а на самом-то деле - себя. Она хоть и некрасивая, зато молодая Улицы темны и пустынны. Редкие фонари едва освещают дорогу, совсем еще юная луна не помощница им.

Найденов, остановившись, смотрит в небо, и внезапно узенький лунный серпик словно прорезает мрачную темень у него в голове. Там же поверх всего - музыка!

ИМПРОВИЗАЦИЯ НА ТНТ - Даня Милохин

Половина вчерашних музыкантов и гостей фестиваля - соседи Найденова по «Богеме». В общежитии проживают девочки из опереточного кордебалета, молодые актеры и прочий народ, не успевший обзавестись порядочным жильем на службе в ведомстве развлечений. Сюда же попала приехавшая после развода в город Любаша. За каждой дверью, выходящей в общий коридор, две комнаты, туалет с умывальником и душем, в котором никогда не бывает горячей воды.

В общем, жить можно. Кстати, в найденовском отсеке вторая комната пустует уже полгода, так что он на некоторое время единоличный пользователь унитаза. Попал он сюда через тот же департамент культуры, перед которым хлопотало руководство местного телевидения.

С миром искусства его роднит лишь далекое прошлое: когда-то давно он играл на тромбоне, затем - совсем немного - на контрабасе. Кое-кто об этом еще помнит. Найденов крутит в руках сгоревший кипятильник, придется идти на кухню.

Берет чайник, выходит в коридор. Дверь напротив распахнута. Маленькая танцовщица с блестящими светлыми волосами, туго стянутыми на затылке, брезгливо отворачиваясь от туалета, кричит:. Опять вчера краснуху пил!

Сколько раз повторять - жги после себя газетку! По коридору бродят жильцы, женщины в основном - все почти в домашних халатах, утративших первоначальный цвет и свежесть. Население «Богемы», как правило, работать начинает поздно. Найденов садится за стол и в полчаса, как загадывал, управляется с редакционным заданием, без особого труда подавив в себе желание написать что-нибудь серьезное. К примеру, об Иванове, который из своего альта извлекает столь редкостные по тембру звуки, что изумляет самых искушенных знатоков, а техникой игры не уступает мировым звездам.

И этот мастер вынужден жить на заработки от « жмура ». Почему так?

За вопросами должны последовать ответы и Найденов живо представляет кислую физиономию шефа-редактора. Кому это сегодня надо? Размяв затекшую шею, Найденов тычет пальцем в бицепс. Пока еще ничего. Вчера коллега из химгородка назвал его молодым, но, понятно, он имел в виду другое. Что бы ни имел - сорок лет - не возраст. Подвигает к себе фотографию, где он с кудрями и в бороде. То было после трех месяцев тайги.

Сейчас он коротко стрижен и выбрит, в остальном все тот же - крепкая мускулатура, плоский живот, сильные ноги человека, привыкшего к таежным и горным походам, зарабатывающего хлеб на бегу Надо же, все время в мыслях путается Верясов. Сколько ему? Лет на семь-восемь старше Найденова. Не стар еще, но временем побит. Впрочем, кто знает толком, какая жизнь у него?

Весна в Сибири стремительная: вчера еще почки на деревьях толком не набухли, а сегодня листья в пятак. После шести месяцев, когда все живое стиснуто теменью и холодом, скорые шаги природы на какое-то время делают человека растерянным.

И что успел? Легко ей судить, праздником жизни она наслаждается за счет богатого папы, который из номенклатурных работников сделался бизнесменом. Он пристроил дочь, не доучившую иностранные языки, в какую-то контору, где Людмила держится исключительно благодаря авторитету отца. Несколько лет подряд Найденов ходил на берег, пытаясь поймать момент, когда вскрывается река.

Самое главное, как правило, происходит неожиданно, чаще всего ночью, по срокам, близким к тем, что обещают синоптики, но все-таки с отклонениями.

Со временем он перестал играть в догоняшки с природой, просто приходил к воде и смотрел, как плывут по ней льдины. Сегодня льда уже нет, лишь изредка мутные струи Оби проносят на себе окутанные пеной бугорки снежной грязи.

На обратном пути Найденов встречает Игоря, коллекционера пластинок, диссидента от музыки. Найденова передернуло не столько от холода, сколько от мути и грязи, влекомой великой сибирской рекой к океану.

Игорь улыбается, что бывает с ним крайне редко. Мы живем в стоячем мире Стараюсь не купаться в озерах, не сижу в ванне. Для любопытных. На большинство «зачем» и «почему» попросту нет ответа.

А я вроде бы не спрашивал, - думает Найденов, глядя вслед удаляющемуся Игорю. Мир, кажется, не поумнел, может, это я глупею? Из телефонной будки он позвонил в редакцию информации телевидения. Сгоняете на механический - и назад. Только пулей!

Там у них мужик голову вождю революции оторвал. Все, некогда, жди! Механический завод - старейшее промышленное предприятие в городе, здесь в свое время рос и мужал сознательный пролетариат. Видимо, по этой причине на территории завода установлен памятник Ленину.

Когда в стране объявили перестройку и гласность, все, кому ни лень, начали подвергать идеи Ильича сомнению. Один из рабочих завода выразил свое новое отношение к вождю вполне определенно: взял лом и отшиб голову увековеченному в гипсе под серебрянкой учителю. Без кепки, - отметил Найденов, разглядывая отчлененную часть статуи, валяющуюся неподалеку от постамента.

На него зашикали, но убежденности в окороте не слышалось, присутствующие в большинстве прятали усмешки. Желающих высказаться сразу не нашлось, однако, выдержав паузу, из толпы выдвинулся мужчина в галстуке, судя по всему, руководитель среднего звена. Он затравленно посмотрел на стоящих рядом и - с надеждой - на оператора.

Дежурный по отделу милиции отдал распоряжение сержанту с повязкой на рукаве:. Новый революционер предстал перед камерой с метлой в руках. Он удивительно мал ростом, худ, лицом напоминает сушеную грушу. Большего добиться не удалось, и Найденов отправился обратно к дежурному. Что, - говорит, - вы мне хулиганку пришили? Судите по политической! Найденова похвалили за репортаж, однако комментарий признали чересчур сдержанным.

На сегодня все, - сказал он себе, выходя из автобуса на центральной площади города, именуемой площадью Советов. Здесь тоже стоит памятник Ленину, самый большой из великого множества городских сородичей.

Этому голову не оторвут, - подумал он, глядя на бронзовую махину, охраняемую днем и ночью милицейскими патрулями. Накануне был день рождения вождя, потому у подножия памятника теснятся букеты и корзины с цветами.

Найденов мысленно поставил рядом бестолкового борца за новые идеи и подумал, что оружие усушенного пролетария скорее всего изготовлено на этом самом заводе, где потомки авангарда революции делают лопаты, тяпки и прочий садово-огородный инвентарь. Неподалеку от памятника расположился человек крестьянского вида.

Во всяком случае, таким крестьянина донесли до просвещенного современника художники-передвижники. И впрямь крестьянин, - убеждается Найденов, подойдя ближе. На фанерке, пришпиленной к затертому зипуну, значится, что он, житель села Онупкино , протестует против произвола местных властей и потому обрекает себя на голодную муку.

Откуда ни возьмись появляется молодой человек очень похожий на студента. Он то и дело поправляет очки и сует прохожим исписанный листок. Это же здорово, в глубинке народ начинает бороться за гласность и демократию. Надо всем вместе избавляться от партийно-номенклатурной нечисти. Кто-то подписывает, большинство проходит отмахиваясь. Чуть в стороне выставлены на продажу картины. Большие полотна, совсем крохотные этюды - все почти пейзажи, напоминающие лаковые миниатюры из Федоскино - до того тщательно выписаны травинки и листочки на деревьях.

Найденов пожимает руку седовласому графику. Обветренным лицом и джинсовым костюмом он напоминает американского скотовода.

У меня и в салоне несколько штук висит. Берут помаленьку. Народу хочется праздника. Смеется, - Найденов вспоминает старую притчу о бедных крестьянах и сборщике податей, - стало быть, нищ - дальше некуда. Он разглядывает продавцов внимательнее и находит немало знакомых лиц.

Среди них молодая пара, живущая в «Богеме». Они еще не успели обзавестись ни именем, ни мастерской. Смогут ли когда? Он смотрит в ту сторону, где за дымами и горизонтами прячется сказочный Горный Алтай, и во взгляде его сквозит такая тоска, что Найденову становится стыдно за вопрос.

Вечером он отправляется в гости к Тимофею. Тот тоже художник, живет в мастерской с женой, маленькой дочкой и ни разу не сделал попытки получить квартиру. Найденов оглядывает огромную мастерскую и соглашается - зачем? Помимо рабочей комнаты или собственно мастерской есть еще одна, приспособленная под спальню и детскую одновременно, большой коридор, где выгорожено «место для приготовления и приема пищи» - так называет отсек Тимофей, нарочно избегая слова «кухня».

В армии он служил поваром. Если жена с дочерью были дома, они все время находились на глазах у хозяина, крутились под ногами, приставали с разговорами, в общем, не давали работать. Как он умудряется добывать хлеб - уму непостижимо. Он утверждает, что предки его молдаване, оттого с молоком матери впитал неистребимую любовь к вину.

Однажды Найденов увидел в витрине бутылку молдавского портвейна. На этикетке мужик в шляпе - вылитый Тимофей. Смотри-ка, - сказал себе Найденов, - видать, и вправду, молдаванин. С тех пор он стал приносить в дом художника только этот портвейн. Тимофей ничего не имеет против, хотя, по его мнению, качество продаваемого в Сибири молдавского вина оскорбляет его вакхическую родину.

Сегодня в поисках напитка Найденову пришлось зайти в несколько магазинов. Увы, продавцы всякий раз выставляют товар безошибочно. На день рождения Найденов собирается подарить Тимофею шляпу, а то друг получается как бы не совсем молдаванин. Намеревался сделать это еще в прошлом году, но тогда подвернулся парашют. Найденову вручили его десантники за серию репортажей к их празднику. Они с Тимофеем полдня растягивали купол под высоким потолком мастерской, с тех пор художник творит под. Теперь-то Найденову известно, что Ирина смотрит так на любого мужчину, а поначалу не знал, куда деваться от этого взгляда, за которым, кажется, вот-вот последует горячее признание.

Ирины тогда поблизости не было. Протянул руку - и она твоя. Она и вправду всех любит, честное слово! Ну, что тут поделаешь, природа! Я не специалист в таких делах. По крайней мере, я знаю, что она не пропадет без меня, всегда найдется кто-то готовый откликнуться на зов любви. Не знаю. Больше к этой теме они не возвращались, но всякий раз при разговоре с Ириной Найденов отводит глаза.

Сегодня она в длинном балахоне из ткани, напоминающей тонкую рогожу. Цветы и узоры Ирина расшивала сама. Судя по всему, наряд призван скрывать беременность, которая ее нисколько не портит. Форму, в которую «отливается» его душа, лепит сам автор — реальная жизнь включена в этот творческий процесс лишь путем многократных опосредствований.

Среди «реабилитационных» аргументов, к которым нередко прибегали защитники Грина, существенное место занимала идея о движении его творчества к реализму. Смерть застала его в самом начале душевного перелома. Грин начал прислушиваться и приглядываться к действительности», — утверждал, в частности, К.

Паустовский, попытавшийся в свое время в повести «Черное море», образом Гарта, продемонстрировать возможность именно такой эволюции писателя, но на самом деле рассказавший лишь о себе. Однако за исключением высокой психологической убедительности, которая романтизму, кстати, тоже вовсе не противопоказана, ничто в творческой эволюции художника не подтверждает этой мысли. Последние крупные произведения Грина — романы «Бегущая по волнам» и «Дорога никуда», а также обширные материалы к «Недотроге» свидетельствуют, что писатель сходить с избранного пути не собирался.

Вместе с тем, говоря о характере гриновского романтизма, мы сплошь и рядом вообще чересчур всерьез принимаем весь тот антураж, ту декоративность, которую художник выносит на авансцену с откровенностью, обнажающей прием.

Нередко перед читателем вовсе не романтическое «двоемирие» предполагающее все же, что автор, романтически пересоздавая реальный мир, искренне верует теперь в свое воображение как в новую реальность , но оба мира, реальный и вымышленный, выложенные на письменный стол подобно колоде игральных карт. Именно так выглядит бесконечно варьируемая в рассказах Грина тема «ухода», перемещения персонажей из привычного, будничного, повседневного течения жизни в некую прекрасную, экзотическую, южную страну, полную неведомых уголков и заманчивых приключений, будь то неудавшаяся «робинзонада» героя в «Острове Рено» и «Колонии Ланфиер» или, напротив, вполне успешное предприятие провинциального чиновника Петра Шильдерова, навсегда бросившего свой городок, службу, семью и отправившегося в загадочную «даль морей», чтобы превратиться в смуглокожего авантюриста Диаса, «умножающего везде жизнь и трепет борьбы» «Далекий путь».

Романтизм ли это? Бесспорно, романтизм, но очень уж непривычный, совершенно не озабоченный заведомой нереальностью одного своего объекта и ничем не приукрашенной реальностью другого, и более того — без какой-либо маскировки открывающий нам принцип, по которому оба эти объекта приводятся в причинно-следственную связь: «Чтобы определить вполне и точно, что именно для меня прекрасно и ценно, что безобразно и совершенно не нужно, — я взял противоположности, вернее, контрасты, приняв, как истину, что все, составляющее мою жизнь теперь, плохо… Моя жизнь протекала в сфере однообразия — ее следовало сделать разнообразной и пестрой.

Я жил принудительными занятиями. Полное отсутствие принуждения или в крайнем случае работа случайная, разная были мне более по душе. Вместо унылого сожительства с нелюбимой семьей я хотел милого одиночества или такого напряжения страстной любви, когда немыслимо бодрствовать без любимого человека.

Общество, доступное мне, состояло из людей-моллюсков… как всех радостно променял бы я на одного, с неожиданными поступками и речами и психологией, столь отличной от знакомых моих… Разнообразие земных форм… казалось мне издавна законным достоянием всякого, желающего видеть так, а не иначе». Говоря о соотношении «реалистических» и «романтико-фантастических» истоков творческого метода Грина, необходимо также отметить принцип ассоциаций, пронизывающий всю его прозу от ранних до завершающих произведений.

В своих сказочных образах и выдумках, очень точно писала в г. Шагинян, Грин показывает с присущей одному ему оригинальностью, «что фантазировать можно лишь в мире ассоциаций, созданных твоей средой, и что сбывается фантазия всегда, но сбывается именно как то «ассоциативно возможное», что заложено в самих условиях не только твоего существования, но и существования твоей среды» [3].

Вероятно, именно поэтому контрастные оппозиции у Грина зачастую смягчены своеобразным «наложением» друг на друга картин реального и фантастического.

Так, в рассказе «Путь» под взглядом героя родной город «принимал странный вид: дома, улицы, вывески, трубы — все было сделано как бы из кисеи, в прозрачности которой лежали странные пейзажи».

Чудесные события в рассказе или повести? Эстетической сверхзадачей писателя сплошь и рядом является не уход от реальности, но романтическое ее «остранение», вскрывающее в ней новые духовные смыслы, — примерно то, о чем Грин однажды сказал Нине Николаевне в Крыму, любуясь виноградной лозой: «Хороша.

На руинах живет и дышит… Вот нарисую я ее, как вижу, будут читать, и будет казаться им, что где-то это в чужой, неизвестной стране, а это тут, близко, возле самой моей души и глаз. Важно — как посмотреть…» [4]. Могущественным способом такого «остранения» является последовательная и почти глобальная символизация повествовательных структур. Тяготение к символике у Грина столь велико, что на каких-то стадиях разработки характера он готов вообще отказаться от всякой достоверности и с отчаянной решимостью записывает в черновике: «…живые люди не существуют для нас в данном моменте; существуют лишь две активные силы».

Но затем, в ходе творческого процесса, его неисчерпаемое воображение начинает «наращивать» на эти «силы» плоть психологических и сюжетных подробностей.

Зачастую символ у Грина многоступенчат, развернут — достаточно сослаться на длинный ряд воплощений поэтического образа «бегущей по волнам». Показательно, что сквозные образы-символы, которые постепенно, как сталактиты, накапливаются в энергетическом поле тесно взаимодействующих метафор и ассоциаций, положены в основу всех крупных вещей Грина. Например, «дорога никуда» — это и таинственная дорога в предании о Каменщике, и «темный путь в старом саду», которым Давенант навсегда уходит из гостеприимного дома Футрова, и «крестный путь» героя — нескончаемое шоссе из Покета в Лисс, и, наконец, в широком смысле — «тропа темной судьбы» человека, не победившего жизнь, но «простившего» ее.

А золотая цепь, найденная Ганувером, — не просто клад старого пирата, но тяжкие оковы богатства вообще. Ключ к художественному феномену Грина следует, вероятно, искать не только в том, что перед нами мир романтический, но еще и в том, что мировосприятие автора исполнено истинной поэзии.

Грин начал печатать стихи почти одновременно с прозой, и читатель этого Собрания сочинений впервые сможет ознакомиться с его работой непосредственно в сфере поэтического творчества. Дело, однако, вовсе не в профессиональных занятиях версификацией они славы Грину не принесли, хотя среди его поэтических миниатюр есть несколько весьма недурных, а «Искажения» просто первоклассны.

Важно другое — сама проза Грина глубоко поэтична по своему лирико-эмоциональному настрою, музыкально-интонационному звучанию, господствующим в ней законам гармонии и симметрии сколь ни парадоксально, но как поэт Грин более осуществлялся в прозе, щедро инкрустированной стихотворными вставками, чем в самих стихах, где преобладает ироническая, «новосатириконская» направленность.

Опирающаяся на ассоциативно-психологическую базу читательского восприятия, творческая система Грина представляет, помимо всего прочего, еще и достаточно сложное «промежуточное» жанровое образование: здесь всегда есть что-то от памфлета, что-то от фантастики, что-то от сатиры; здесь нередко бросается в глаза своеобразная «отдельность» автора от предмета изображения или даже какая-то публицистическая целенаправленность отношения к своей теме.

Хотя романтизм Грина подчас кажется чудом уцелевшим в советскую эпоху островком художественной традиции, не задетой никакими новыми социальными и литературными веяниями, это, конечно же, далеко не так. Художник не просто обновлял романтический метод и стиль, он не избежал в нем целого ряда «модернистских» осложнений — в той мере, в какой они соответствовали его органическим профессиональным потребностям.

Скажем определеннее: быть может, именно такая осложненность в первую очередь и позволила его прозе до сих пор сохранить всю свою свежесть и остроту.

Очень существенна с этой точки зрения специфика гриновского психологизма. Как только не называли критики произведения Грина — и романтическими, и «маринистскими», и авантюрно-приключенческими, и фантастическими под заглавием «Фантастические новеллы» вышел в г. Есть, однако, одно свойство, которое объемлет все остальные и может быть названо родовой чертой гриновской прозы не в меньшей степени, чем ее романтизм.

ИМПРОВИЗАЦИЯ НА ТНТ - Константин Ивлев

Я имею в виду роль и значение в ней психологического начала. В реалистических рассказах Грина психологический анализ был прямо соотнесен с социальной действительностью: нищета, неравенство, унижения толкают героев на бунтарские выходки, отчаянное сопротивление, протест; нестерпимая скука провинциальной жизни будь то жизнь на «свободе» или в ссылке, в городе или деревне заставляет их судорожно искать выхода в пьянстве, адюльтерных похождениях, картах, самоубийствах; бессмысленной жестокости политического терроризма противопоставляются простые человеческие ценности — полнота бытия, любовь, природа, книги.

Вместе с тем уже и здесь пропорции между объективными обстоятельствами и психологией заметно сдвинуты «внутрь»: социальные мотивировки, среда обозначены художником очень бегло, приблизительно, словно по необходимости, тогда как в изображении психологических состояний господствует крупный план.

В этом смысле «Шапка-невидимка», конечно же, сборник рассказов не столько о реальных эсерах, сколько о том, как преломилось в воображении Грина его недолгое увлечение политикой.

Психологизм в реализме обращен на динамику духовных состояний, которая возникает в результате взаимодействия личности с социальной средой, объективными обстоятельствами. В романтизме он в большей мере сосредоточен на анализе самих духовных процессов и их внутренних противоречиях, «внешняя» среда и обстоятельства — как подпочва духовно-нравственной жизни личности — приобретают своего рода «инфракрасную» структуру, порой почти не улавливаемую невооруженным глазом.

Грин, однако, уходит еще дальше и от этой системы взаимосвязей, сам придумывая героям «окружающую» среду и все энергичнее акцентируя автономность психологических движений. Крайне выразителен и откровенен черновой набросок к «Алым парусам» «…сочинительство всегда было внешней моей профессией, а настоящей, внутренней жизнью являлся мир постепенно раскрываемой тайны воображения… Громады впечатлений получали здесь невыразимую словами оценку, в силу которой множество самодовольнейших, реалистичнейших явлений подчеркнуто мной.

Целый ряд гриновских рассказов черпает свой материал и интригу в специальных работах по психологии и психиатрии, с которыми писатель, судя даже по прямым упоминаниям в тексте, был хорошо знаком и которыми пользовался в е годы на русский язык переводились и Фрейд, и Рибо, и Крафт-Эбинг. В «Отравленном острове», например, «гипотеза массовых галлюцинаций» подкреплена ссылками на Рибо, а «страх жизни» охарактеризован как «особый психологический дефект, подробно исследованный Крафтом».

Сюжет рассказа «Ночью и днем», вероятно, возник из изложенной Рибо теории Миерса: «Каждый из нас, кроме явного, сознающего себя «я»… содержит в себе несколько других «я», которые пребывают в скрытом состоянии… за порогом сознания» [5].

В жанре «загадочных историй» описано у Грина множество явлений, которые проходят сегодня по ведомству неизвестного тогда понятия парапсихологии: внушение и чтение мыслей на расстоянии «Преступление Отпавшего Листа» ; творческая реализация личности под гипнозом «Сила непостижимого» ; чудеса самовнушения «Загадка предвиденной смерти».

Нередко сюжеты «историй» опираются на медицинский диагноз, который любой психиатр без труда установил бы по поведению персонажей: амнезия «Возвращенный ад» ; почти клинический случай депрессии главка «Вечер» в «Наследстве Пик-Мика» ; «двойная ориентировка» «Рассказ Бирка» ; делирий со зрительными галлюцинациями и бредом преследования «Серый автомобиль» ; онейроидное расстройство сознания «Путь» ; мания величия «Канат» ; «сумеречное состояние» с агрессивным поведением и амнезией «Ночью и днем» … Элементы этой сюжетики используются и в романах, помимо припадков Руны в «Блистающем мире», замечательно использованных Грином для того, чтобы усложнить финал романа и оставить вопрос о смерти его героя открытым, сразу же вспоминаются слуховая галлюцинация Томаса Гарвея в «Бегущей по волнам» и многое иное.

Объем знаний Грина в этой области, точность изображения сложнейших психических процессов, подчас превосходящая уровень представлений и возможности его времени, вызывают сегодня удивление специалистов. Известный советский психофизиолог профессор Р. Лурия утверждал, в частности, что никто из прозаиков не сумел так блестяще описать функции головного мозга, создать поразительно точную и расчлененную картину деятельности нейронов его коры, как Грин в рассказе «Возвращенный ад».

Острый интерес Грина к психологии и психиатрии сегодня как будто бы уже не нуждается в оправданиях — это экспериментальное поле наблюдений для каждого литератора, самой своей профессией поставленного перед необходимостью заглядывать в «тайное тайных». Однако критика и читатели далеко не всегда понимали и принимали!

Почти во всех произведениях Грина присутствуют и задают его прозе совершенно особый тон тонкие психологические этюды и задания, в которых основной сферой анализа являются либо очень сложные подсознательные состояния и настроения, их переливы и перепады, либо интеллектуальная рефлексия, охватывающая достаточно широкий круг вопросов «экзистенциального» свойства.

При этом, пользуясь словами одного из персонажей, писателя интересует не «страшное», а возможность «развернуть душу» человека, бросить свет на ее «темные, полусознательные пути», на «самый сложный и таинственный аппарат человеческих восприятий», на «причудливые трещины бессознательной сферы». К сожалению, это искусство проникновения в психологический «микрокосм», в сферу подсознательного, после х годов было почти утрачено нашей литературой, скомпрометированное жупелами «фрейдизма», «бергсонианства», «модернизма» и т.

И лишь несколько лет назад С. Антонов, кстати говоря, много и интересно размышлявший о Грине, выступил в защиту «подсознания» с резкостью, лишний раз подчеркнувшей, насколько назрела эта художественная проблема: «Персонажу с ампутированным подсознанием все ясно и понятно… Такому герою… неведомо, что обитает он… в бесконечной Вселенной, приводившей в ужас Паскаля, в загадочном, беспредельном, чреватом тайнами пространстве» [6].

Конечно, в специфических сюжетных условиях обостренного внимания к подсознательному изображаемый Грином «земной» мир приобретает достаточно условный абрис. Гамма психологических состояний героя в подобных случаях тоже сужена, писателя привлекают зыбкие, почти неуловимые, настроения, с трудом поддающиеся изображению.

Она бродит в душе вещей; от яркого волнения спешит к тайным намекам… гасит и украшает воспоминания. И часто улыбается отдыхающее сознание, видя, например, как в размышление о судьбе вдруг жалует гостем образ совершенно не подходящий: какой-нибудь прутик, сломанный два года назад».

Однако, отступая от реалистической полноты, психологический анализ Грина не просто ограничивает взгляд художника, но и обостряет его до силы лазерного луча, достигая такой филигранной тонкости психологической отделки, что, кажется, нет ни одного, самого неясного движения души, которое было бы ему неподвластно.

Это особенно важно при изображении событий фантастических — скажем, полета человека или «бега по воде», относительно которого автор, размышляя о сцене, когда Гарвей видит Фрези Грант, замечает: «У нас нет соответственного аппарата восприятия таких вещей». В то же время не следует сводить его психологизм только к мерцающей игре бликов — Грин внимательно следит за внутренней логикой развития характера, умело сочетает в нем доминантные и «обертонные» темы, соотносит их звучание с общим ходом сюжета, конфликтами и противоречиями своего художественного мира, условно «моделирующими» объективную реальность.

Однако характеры эти обладают большой художественной продуктивностью, и на их основе писатель строит за счет психологических разработок множество новых, промежуточных. В героях Грина постоянно борются побуждения к рефлексии и к действию, мысль и чувство, твердые этические установки и соблазны инстинктивных влечений.

Авторские симпатии и антипатии в гриновском творчестве не вызывают сомнений: кружевная резьба «микросостояний» сочетается с предельно четким, линейным рисунком общего нравственного облика героя и составляет специфически гриновскую манеру психологического портрета. Но сила и торжество идеала связаны в прозе Грина не с идеализацией героя и уж тем более не с идеализацией действительности здесь хотелось бы даже употребить странный термин — критический романтизм , а с общей художественной идеей и позицией автора.

Грин-романтик любуется теми, кто воплощает его мечту о нравственном совершенстве, но Грин-реалист хорошо знает психологические «бездны» человека, его падения, его неуправляемость, необъяснимость его поступков, тяжкое сочетание добра и зла в его душе отсюда супружеская измена в «Ксении Турпановой»; смесь униженности и фанфаронства в герое «Пассажира Пыжикова»; неожиданное мужество Энниока, сполна расплачивающегося в «Жизни Гнора» за совершенную подлость; душевные самоистязания Фицроя в «Лошадиной голове» и бесстыдная «диалектика» проповедей Фрэнка Давенанта в «Дороге никуда»….

Частной разновидностью общего внимания Грина к сложным формам психологических процессов является его постоянный и постоянно углубляющийся интерес к психологии творчества, к самому типу творческой личности.

В целом ряде произведений, представляющих вершинные достижения Грина в жанре рассказа я имею в виду «Возвращенный ад», «Искателя приключений», «Серый автомобиль», «Фанданго» и «Крысолова» , фигурируют персонажи, полностью выпадающие по сложному рисунку своего рефлектирующего и «галлюцинирующего» творческого сознания из привычной типологии — мужских образов, а сами сюжеты являются не чем иным, как материализованным и развернутым в интриге психологическим анализом работы этого сознания.

Главные герои Грина нередко приближены к автору почти вплотную, и достигается это не автобиографическими деталями, которые в преображенном виде, кстати, достаточно часто узнаваемы, но «трансплантацией» в характеры персонажей определенных черт творческой личности и творческого воображения, составляющих самое существо Грина-художника.

Вот почему столь распространены в этой прозе персонажи, профессионально связанные с творческой деятельностью; вот почему на первоначальных этапах замысла в гриновских романах сплошь и рядом фигурирует некий литератор, от лица которого звучат в черновиках интереснейшие рассуждения о творческой лаборатории.

Многие герои Грина — суть символы творчества или антитворчества. Особенно выразительна в этом отношении, вероятно, фигура «летающего человека» Друда в романе «Блистающий мир», чей образ многими деталями наталкивает читателя на мысль именно об уникальных художественно-творческих способностях героя.

Но автор идет в избранном направлении и дальше, фактически превращая некоторых персонажей своих произведений как бы одновременно и в их создателей: Ассоль в «Алых парусах» творит сказку своей жизни вместе с Грэем, реализуя подсказанный ей «мифотворцем» Эглем сюжет; Санди Пруэль не только участвует в вихре авантюрных событий «Золтой цепи», но и строит из них роман, организуя и скрепляя действие на наших глазах; одержимый творческими видениями и галлюцинациями Томас Гарвей устремляется в свою увлекательную погоню за Несбывшимся, подобно писателю, ищущему материал….

Эти углубления в сферу подсознательного, подчас организующие фабульную структуру произведений; эти «романы в романах»; элитарно-изысканные композиционные построения; книжно-сентенционная стилистика с многочисленными инверсиями и кальками, действительно связывают Грина с так называемой «модернистской» литературой XX в.

Не следует, однако, эти связи абсолютизировать. В «Искателе приключений» герой, гениальный художник, спасаясь от темных, разрушительных начал своего таланта, навсегда скрывается в сельскую глушь, чтобы никто не увидел среди его картин «злого искусства», продиктованного «темными инстинктами души» и воплощенного с «ужасной силой гения». В «Сером автомобиле» искусство выступает в одном ряду с живой природой, как некий духовный противовес всему механическому, диссонансному, омертвевшему.

И мало кто в середине х годов высказался в этом плане о модернистских «новациях» в искусстве столь определенно и остроумно, как Грин, предположивший, что кубизм и футуризм передают «зрительное впечатление Машины», способной, проносясь по улице, если предположить, что она обладает сознанием, запечатлеть в нем вместо реальных предметов лишь мелькание неких геометрических фигур и линий; что у автомобиля «есть музыка — некоторые новые композиции, так старательно передающие диссонанс уличного грохота или случайных звуков, возникающих при всяком движении», и т.

С другой стороны, в искусстве заложен для Грина безусловный этический критерий, несовместимый с какими-либо отступлениями от нравственной истины, и сама «тема искусства» решается в его произведениях в свете нравственно-гуманистических традиций русской классики: писатель постоянно полемизирует с «упадничеством» «Воздушный корабль», «Приключения Гинча» , настаивает на возвышающей и очищающей душу силе подлинного творчества «Черный алмаз», «Акварель», «Белый огонь».

Несмотря на то что сам Грин говорил о своем отношении к отечественной литературе очень мало и с неизменной сдержанностью две замечательные заметки — о Пушкине и Л. Толстом — исключение из правил , он является писателем глубоко русским, если, разумеется, понимать традицию достаточно широко и брать ее в каких-то главных измерениях.

Использованный Грином идейно-художественный опыт классики выразился в пристальном внимании не только к тем или иным урокам великих художников, но и к некоторым генеральным тенденциям русской литературы в целом, имея в виду ее общий гуманистический пафос, демократизм, правдоискательство, высокие этические идеалы, а также, разумеется, «учительство» и стремление вынести нравственный «приговор» жизни.

Восходят к нашему духовному наследию и некоторые существенные элементы образной системы Грина в частности, образы мечтателей и «чудаков», без которых немыслимо творчество Пушкина и Гоголя, Достоевского и Л. Толстого, Чехова и Горького. Некоторые интонации и изобразительные решения Грина тоже невольно наводят на мысль о русской классике.

Все сказанное плохо уживается со стереотипными представлениями о Грине как о мастере авантюрно-приключенческого жанра, всегда находившемся под сильным воздействием западной беллетристики.

Учась у западноевропейской литературы новеллистическому динамизму повествования, крепким фабульным построениям, увлекательному развертыванию интриги, художник последовательно отвергал какую-либо самоцельность жанровой формы, культ силы, индивидуалистическую мораль, неопределенность общих этических критериев. Под напластованием тривиальных признаков жанра в прозе Грина бьют совсем иные источники.

Игнорировать признаки авантюрной сюжетики и соответствующих художественных решений в его творчестве, конечно, нельзя, но говорить о них надо, памятуя, что жанр преобразован писателем, поднят на уровень большой литературы.

Согласно мысли М. Бахтина, авантюрный сюжет в чем-то способствует широте художественного обобщения, выявлению общечеловеческой идеи, заключенной в персонажах: «Авантюрный сюжет не опирается на наличные и устойчивые положения… он развивается вопреки им. Авантюрное положение — такое положение, в котором может очутиться всякий человек как человек» [7]. Это сказано, между прочим, не о Луи Буссенаре или Жаколио.

Это сказано о Достоевском. В таком масштабе и в такой интерпретации Грин опять-таки попадает в русло национальной традиции. Справедливости ради надо заметить, что проза Грина подчас излишне сосредоточена на фабуле, злоупотребляет «экзотикой», утрачивает меру в мелодраматических интонациях. Однако чаще всего Грин попросту обводит нас вокруг пальца, скрывая под маской авантюрно-приключенческого жанра и безошибочностью эмоционального удара высокую художественную мысль, сложную концепцию личности, разветвленную систему связей с окружающей действительностью и прежде всего действительностью современной писателю культуры.

Гриновская культурология оказывается, впрочем, остросовременной и сегодня, идет ли речь об «экологических» прогнозах писателя «Леса исчезнут, реки, изуродованные шлюзами, переменят течение…» , о нервных перегрузках, обрушившихся на человеческую психику в XX в. Несколько десятилетий подряд творчество Грина подвергалось нападкам критики, настроенной сугубо классово и патриотически.

Книги его сжигались на тех самых, «пропитанных удушливой смолой публицистических и партийных кострах», что столь проницательно были упомянуты в «Блистающем мире». Незадолго до войны, в праздничном 23 февраля номере «Литературной газеты», воспевавшей доблесть участников «боев с белофиннами» и жесткие резолюции XVIII партконференции, Вера Смирнова предупреждала общественность: «У корабля, на котором Грин со своей командой отверженных отплыл от берегов своего отечества, нет никакого флага, он держит курс «в никуда».

Нечистый смысл «чистого искусства» Александра Грина»: флаг у гриновского корабля есть — это флаг «звездный», «англо-американский»… [8]. В наше время, когда приоритет общечеловеческих ценностей становится наконец уже вполне очевидным, когда в отечественную культуру возвращаются отторгнутые бездарными управителями и тоже, разумеется, под лозунгом «патриотизма» ее национальные богатства, чтение периодики тех лет кажется каким-то наваждением, историческим мороком.

С середины х по середину х годов Грин практически не издавался: за ним в советской литературе официально числились одни «Алые паруса». Хорошо помню оглушительное впечатление, какое произвел на меня в отрочестве, после войны, случайно попавший в руки, затрепанный томик вольфсоновского Собрания сочинений: «Искатель приключений», «Безногий», «Наследство Пик-Мика», «Львиный удар».

Казалось, это совсем другой прозаик — психолог с резким и острым взглядом, мастер сюжетных парадоксов, исполненных отчаяния и доброты. Носов пишет о внешнем состоянии русской культуры сразу после смерти Сталина: «Он оставил задерганную, замордованную процессами страну, напичканную фискалами, испытывавшую до последнего его часа дефицит колючей проволоки, когда при свете дня, не таясь, нельзя было взять в руки Достоевского, Есенина, Бунина, Александра Грина, Андрея Платонова, Анну Ахматову…».

Возвращение Грина в живой литературный процесс и возвращение к Грину читателя пришлось на период конец х — начало х бурного роста общественного самосознания, крупных сдвигов в социальном и нравственном статусе общества, расцвета романтических по тональности и максималистских по этическому пафосу умонастроений. Надо ли пояснять, до какой степени ко времени оказался тогда Грин, с его твердой нравственной программой, страстной защитой духовной свободы, безудержностью творческой фантазии.

Но «запас прочности» этой прозы далеко еще не иссяк и сегодня. В заметках о Пушкине и Л. Толстом Грин изложил, несомненно, и свое творческое кредо, говоря о книгах, «ставших синонимами гуманности, возвышенного отношения к жизни, человечности и самоусовершенствования», книгах, написанных «с простотой ясного дня и со всей сложностью человеческой души».

Удивительных потому, что все в его герое и изображенных событиях было как будто бы прямо противоположно излюбленной сюжетно-фабульной системе произведений писателя, постоянно декларируемым и культивируемым здесь принципам.

Да, конечно, корабль, море, экзотические страны. И экипаж — люди, «побывавшие во всех углах мира, с неизгладимым отпечатком резкой и бурной судьбы на темных от ветра лицах».

Но среди них — крестьянин. И крестьянин, заметьте, равнодушный к «воплощенным замыслам южной земли, блеску океана», бесконечно тоскующий по «глухой деревне», где живет его семья, одолеваемый слуховыми галлюцинациями: «Скорее вернись к нам!.. Иди и живи здесь…». Правда, «пропасти далей», близкий свет звезд, тропическое безмолвие задевают героя своей красотой, «но было в том чувстве нечто, напоминающее измену… Едва трогалось что-то в его душе, готовой уступить… как с ненавистью он гнал и бил другими мыслями это движение, в трепете и горе призывая серый родной угол, так обиженный, ограбленный среди монументального праздника причудливых, утомляющих див».

Смертельно больной, возвращается Ольсен в деревню и лежит у раскрытых окон, «перед лицом полевых цветов», изредка рассказывая о «чужих странах»: «Чем больше он вспоминал это, тем прочнее чувствовал себя здесь, — дома, на старой кровати, под старыми кукующими часами». Поставь Грин тут точку, патриотическая идея, в отсутствии которой его столь долго обвиняли, приобрела бы в рассказе не просто очевидный, но навязчиво-дидактический характер.

Но такой позиции художник действительно был всегда чужд. И потому финал выводит рассказ на совсем иную высоту этико-философского обобщения: «Умирающий человек повернулся к заплаканным лицам своей семьи. Вместе с последним усилием мысли вышли из него и все душевные путы, и он понял… что он — человек, что вся земля, со всем, что на ней есть, дана ему для жизни и для признания этой жизни всюду, где она есть….

И там вы похороните меня». Эпизод этот вызывает у меня какую-то особую горечь, прямо ассоциируясь с известной фотографией Грина, сделанной в Старом Крыму незадолго до смерти: небритое, изможденное лицо, приподнятое на подушке; страдальческий взгляд, устремленный в окно, и в нем, быть может, воспоминание о тех странах, которые ему никогда не довелось повидать и где проблуждало всю жизнь его беспредельное художественное воображение, да еще — упрямая мысль, что человеку должна принадлежать вся земля….

М оська зажмурил глаза и спустил курок. На мишени показался белый четырехугольник, и в то же мгновение он почувствовал сильный удар в шею….

Всякий раз, когда Моська выходил на плац, прикладывал по команде ружье к плечу, целился в мишень и, ожидая команды «пли», судорожно прижимал палец к спуску, на него нападал непобедимый страх. И когда наконец раздавалась команда «пли!

Когда махальный [9] после пятого, и последнего, выстрела снова прикладывал к Моськиной мишени белый четырехугольник, а затем комически взмахивал им кверху, давая понять, что пулю можно искать где угодно, только не в мишени, Моська чувствовал, что к нему сзади подбегает фельдфебель и с размаху бьет его в шею — раз и два! От таких ударов шапка у Моськи падала на землю, а сам он, вытянувшись и замерев в жалкой принужденной позе, смотрел вперед широко раскрытыми глазами и ничего не видел от слез, застлавших все поле и эти ненавистные глупые мишени, которые как будто смеялись над ним.

Несмотря на свое ничтожество в специальном «боевом» значении, Моська играл громадную роль в жизни первой роты. И действительно, не будь Мосея, или Моськи, как звали его все, роте жилось бы еще хуже.

В военной среде существует неизвестно на чем основанное убеждение, что первая по счету в батальоне рота должна быть также первой в смысле служебного превосходства. Если бы так было всегда на самом деле, то можно думать, что вторая, третья, четвертая, пятая, шестая роты постоянно уступают все больше и больше друг другу в служебном рвении и что шестая, например, должна явиться чуть ли не сборищем самых плохих и ленивых солдат.

На деле бывает, однако, часто наоборот. Хотя в первую роту и назначают по возможности более рослых солдат, но рослость еще не служит, как известно, признаком особой способности к воинской «науке». Если же прибавить к этому, что офицерство, заведующее первой ротой, точно такое же, как и в остальных, ни хуже, ни лучше, то будет понятно, почему сплошь и рядом на смотрах какая-нибудь пятая или шестая рота, которой раньше как-то и незаметно было на казарменном дворе, вдруг получает разные «спасибо» и прочее, а первая рота при гробовом молчании генерала отправляется восвояси домой.

Моська служил в первой роте. Его рост и ширина плеч так понравились уездному воинскому начальнику, что Моська был назначен в первую роту. Трудность и бессмысленность солдатской службы и жизни подействовали на него ошеломляюще. После двухнедельных испытаний, когда начальство убедилось, что в ближайшем будущем разве только сверхъестественное вмешательство может помочь Моське сделаться солдатом «как все», — он стал козлом отпущения. Его били, гоняли немилосердно, ставили «под ранец», и он молчал и безропотно переносил эти гонения, как будто сам считал себя ответственным за свою неспособность к военной службе.

Не проходило дня, чтоб Моська не повергал в уныние своего «фитьфебеля». То он повертывался не в ту сторону, куда нужно; то, вскидывая на плечо винтовку, так ударял штыком о штык соседа, что тот ронял ружье; то приходил на ученье в нечищеных сапогах, или надевал шапку без кокарды, или забывал патронташ, или свертывал шинель так, что она на ходу развертывалась и Моське надо было выходить из строя под градом ругательств, то… Но всего не пересчитаешь… Достаточно сказать, что если бы проследить шаг за шагом всю солдатскую жизнь Моськи, не нашлось бы, пожалуй, ни одного из преступлений, караемых дисциплинарными взысканиями, которых не совершал бы Моська по нескольку раз.

Вся ненависть начальства к солдату как к чему-то живому, которая обращает его в слепую, покорную машину, — сосредоточилась на Моське… Моська портит роту.

Моська растлевающим образом действует на солдат, Моська глуп более, чем полагается быть глупым солдату. Правда, было много способов отделаться от неудобного солдата… Можно было послать его в «комиссию», объявить больным и отпустить домой… Можно было перевести в другую роту… Можно было, наконец, просто прогнать Моську со службы…. Но там, где человек превращает другого человека в послушную машину, где сделаться машиной считается доблестью и где не всякий, даже при желании, может упрятать свою натуру в железные рамки дисциплины, — там таких решений быть не могло… Первая и главная обязанность начальства — из сырого деревенского материала сделать чистенькие, щеголеватые машинки, способные двигаться и стрелять по приказанию.

Моська не мог сделаться такой машинкой — значи т, его нужно сделать таким, закон дисциплины не должен терпеть ни исключений, ни поражений… А быть может, Моська не желал сделаться «хорошим» солдатом? Быть может, он не глуп, а умен, как змий, ловок, как кошка, меток, как Немврод, [10] и храбр, как тысяча чертей, и только намеренно уклоняется от солдатской службы, разыгрывая дурака в расчете на освобождение?

А если не так, если он действительно никуда не годится, — не послужит ли его освобождение причиной того, что другие нарочно станут прикидываться неумелыми? Перевести в другую роту? Но это, во-первых, значило бы признать свое бессилие. Перед кем? Каким-то Моськой… Во-вторых, это была бы уступка человеческой природе, которая на солдатской службе в расчет не принимается. А между тем никто не мог бы положа руку на сердце сказать, что Моська глуп.

И сам он, вспоминая иногда в редкие минуты отдыха все, что ему приходится выносить, вспоминая все ругательства: «Осел! Жизнь в деревне, где он вырос и жил до солдатчины, казалась ему гораздо более сложной, требующей более толкового отношения к себе, чем здесь, и, однако, там, в деревне, никто не называл его дураком, не глумился и не ругался над ним.

И он вспоминал большое, зеленое, освещенное горячим светом солнца поле… А сам он, Моська, в посконной рубахе, босиком, мерными взмахами косы кладет ряд за рядом темно-зеленую упругую траву… Коса шуршит чуть слышно, и в каждом ее взмахе чувствуется сила и сноровка. Ни один корень, ни один камень не задержит ее. Как живая, обходит она все препятствия, выстригая пригорки и ложбинки, кружась возле кустов с чуть слышным легким звоном. А вот весна… Блестят лужи, темные, грязные, в белых рамках еще не везде растаявшего снега… Свежо, но к полудню начинает припекать.

Моська ворочает дюжими, одетыми в желтые кожаные рукавицы руками большие, белые, свежеобтесанные бревна… От ловких ударов остро отточенного топора летят щепки, ряд за рядом вырастает сруб…. И вся крестьянская жизнь, полная непрестанных забот, хлопот, труда и усилия, начинает развертываться перед ним… Особенно любил вспоминать Моська, как зимой, вставши чуть свет и поев при огне горячих блинов, он запрягал кобылу и ехал на станцию отвозить в город пассажиров… Стужа, ветер; зипунишко то и дело пропускает холодные струйки морозного воздуха… Но Моська молод, два-три удара кнута — и тарантасик летит во весь опор, подбрасывая злополучного пассажира….

Если только вздох самого Моськи, вспоминающего подчас голодную, но более свободную и милую жизнь, не прерывал его размышлений, то эти размышления обыкновенно нарушал грубый окрик взводного:. Моська берет сапоги и начинает их чистить.

Но в блеске сапожного носка он уже опять видит блестящие струи деревенской вертлявой речки, маленького мальчишку Моську, который, задрав рубаху до плеч, упорно старается схватить руками быстрых, скользких вьюнов. Когда наступил срок и Моське надо было тянуть жребий, он не испытал особенной грусти… Напротив, когда его, голого, ощупали, как лошадь, в воинском присутствии и плотный мужчина с бакенбардами громко сказал: «Годен!

Ему, силачу и здоровяку, шутя разгибающему подкову и кулаком ломавшему кирпичи, служба казалась игрушкой — веселой, занятной и почетной. Мне бы эдакое! Когда их, новобранцев, в количестве сто с лишним человек представили на казарменный двор — тут впервые Моська почувствовал, что как будто — «не тово»… Когда прошли первые два-три дня приемки, разбивки, выдачи разных мундиров, заплатанных и перезаплатанных штанов, галстуков, винтовок, сумок и прочей солдатской упряжки, когда впервые Моську поставили в шеренгу и сказала ему уже не как новичку, а как солдату: «Эй, ты, рыло!

Подтяни брюхо! Брюхо убери! На этих девяти фунтах нависла, цепляясь одно за другое, вся страшная тяжесть солдатчины, всей убийственно бессмысленной жизни для убийства… Каждый раз, как Моська становился в ряды и, весь замирая, напрягая все внимание и «поедая начальство глазами», старался не пропустить мимо ушей ни команды, ни ее смысла, — он неизбежно терялся и делал ошибку за ошибкой… И быть может, эта вечная боязнь ошибиться и недоверие к себе, воспитанное постоянными заушениями и окриками: «Осел!

Пока Моська числился еще «молодым солдатом», то есть проходил первые четыре месяца службы, с него, как и с других, спрашивалось все же меньше, чем с так называемых «старых солдат». Но когда эти четыре месяца прошли, когда «молодые» приняли вторую присягу, тут Моське стало плохо. Он почти решительно ничего не знал. Когда весной перед началом стрельбы ротный командир сделал смотр своей роте, он был так поражен поведением Моськи, что вывел его из строя и произвел «экзамен» отдельно.

Моська, пропустив слова «по-ефрейторски», — взял «на краул» обыкновенным приемом, то есть подняв винтовку и прижав ее к животу. Этого не знаешь? Дубина стоеросовая!.. Что они знают, я спр-рашиваю! Как тебя зовут? Моська окончательно сбился и стоял, беспомощно шевеля губами. Штабс-капитан подбежал к нему, и звонкая пощечина раздалась в воздухе. С кирпичом! По окончании ученья Моська надел полное боевое снаряжение: шинель, сумки, ранец, наполненный кирпичами, и с винтовкой на плече был поставлен отбыть свои два часа.

Вся эта тяжесть для него, силача, не имела никакого значения, но стоять на жаре, не смея переступить с ноги на ногу, обливаясь потом, было очень мучительно. Хотелось пить, в ушах звенело, в глазах прыгали красные огненные точки…. И еще хуже стало для него жить с этого дня… Правда, «подтягиваясь» все больше и больше, он начинал выходить и на утренний осмотр, и на занятия иногда в таком же аккуратном виде, как и другие, то есть не хуже, но и тогда ему не прощалось ни малейшего пятнышка.

Обыкновенно фельдфебель, злой на Моську за нагоняй, полученный от ротного, подходил к нему в строю и, запуская большой палец за пояс Моськи, кричал:. Это что?! Что это?! У тебя за ремень быка можно спрятать! Я тебе что говорил: чтобы палец туго проходил! Как в старину служили — знаешь? Обвернут пояс вокруг головы да в тую же меру брюхо подтянут — в рюмочку! О, несчастье ты мое! На голову ты мою уродился! Следовал поток непечатной брани, и Моська уже мог быть уверенным, что сегодняшний день не пройдет ему даром.

И действительно, после обеда уже обыкновенно перед фельдфебелем торчала фигура Моськи в полном боевом снаряжении, тоскливо посматривающего на товарищей, имеющих возможность с часок-другой поваляться на траве….

Итак, Моська получил удар в шею… Он растерянно и жалко встряхнул головой, поднял плечи, ожидая второго удара, и сейчас же почувствовал его. Этот был еще сильнее первого, и у солдата слегка захватило дух, но все же он вздохнул облегченно, зная, что фельдфебель бьет только два раза.

Это не то что взводный… Тот затащит солдата в угол и долго, с наслаждением отвешивает пощечины своей жертве, пока у нее не пойдет кровь носом.

Стрельба кончилась, и солдаты стали собираться в лагерь, надевая шинели и поправляя сумки… Всякой воинской части, когда она шла куда-нибудь, непременно полагалось петь в силу того соображения, что солдат всегда должен быть бодр и весел. Поэтому фельдфебель окинул роту зорким взглядом своих маленьких рысьих глаз и скомандовал:.

Несколько секунд еще слышался мертвый, тяжелый топот десятков ног, и вдруг высокий, металлический тенор запевалы вывел:. Протяжный, заунывный напев, полный затаенной тоски и грусти, понесся, подхваченный ветерком….

Моська не поет — он слушает… Вот идут блестящие, красивые полки, гремит музыка, развеваются знамена… Впереди едет на коне седой генерал-майор Алхаза… Солдаты кричат «ура! Какое горе?.. Моська не знает, но ему смертельно жаль молодого солдата…. И Моська, вздрогнув, торопливо переменяет ногу, опять путается, опять переменяет и, наконец, не видит перед собой ни генерала Алхаза, ни убитого горем солдатика…. И что это с тобой такое? Право, когда смех, а когда жалость берет, на тебя глядя….

Ты поди спроси меня, когда я и сам не знаю… Кто ее знат! Али спуску крепко нажмешь, али…. Но Моська просто стыдится сознаться в том, что он боится. Почему это так, почему он не может до сих пор освоиться с ружьем, он и сам не знает… А главное — никак не может он удержаться от того, чтобы в момент выстрела не закрыть глаз.

Это выходит как-то само собой, а между тем прицел пропадает…. Но он вовсе не трус. Он помнит, как, бывало, еще в деревне случалось ходить ему на посиделки и в чужую деревню, частенько кончавшиеся жестокой свалкой. Он не боялся, напротив, было даже очень приятно драться и чувствовать свою силу… Случалось ему и на пожаре лазить в самый огонь и выскакивать с опаленными волосами и почерневшим лицом, держа в объятиях какую-нибудь телку….

Но здесь — чужо е, здесь каждая мелочь тесно сплетается с другой, одна ответственность влечет за собой другую… А когда приходится стрелять в цель, Моська знает, что этому придается особо важное значение.

Заранее волнуясь, он уже уверен, что даст промах, и боязнь промаха, а не выстрела заставляет его невольно закрыть глаза на мгновение… Но этого он не сознает… Так иногда человек при одном воспоминании, что он покраснел когда-то, краснеет снова…. Между тем рота подошла к палаткам, песни смолкли, и солдаты, сбросив шинели и сумки, пошли в столовую обедать. Горячий пар валил уже из кухни, расстилаясь клубами под потолком.

В дымном, насыщенном кухонными испарениями воздухе мелькали белые рубахи, желтые деревянные чашки, носился раздражающий голодного человека запах гороха и пригорелой гречневой каши. Пища бралась повзводно, одна громадная чашка — «бак» — обслуживала восемь — одиннадцать человек. Стояло настоящее столпотворение; в отворенную дверь кухни было видно, как повар с засученными рукавами взгромоздившись на край котла, длинным черпаком безостановочно поливал в подставляемые со всех сторон чашки мутный жидкий горох.

Моська в числе других усердно работал челюстями, вставая каждый раз, когда нужно было зачерпнуть, ибо он сидел с краю стола. Шел довольно оживленный разговор на злободневные темы, и главным образом о распространившемся в последнее время слухе, что скоро будет назначен новый ротный командир специально для того, чтобы «подтянуть» распущенных солдат и сделать роту «образцовой».

Про личность предполагаемого ротного командира ходили самые фантастические рассказы…. Хорошо ли, плохо ли идет? А поди ж ты: сичас это пущают тилиграмм — и гляди, через месяц али два беспременно какого-нибудь хахаля пришлют… А к чему — не все одно?

Сам пляж не большой, с волнорезами. Дальше пляж соседнего отеля, мы ходили гулять вдоль побережья, нас никто не прогонял. В другую сторону дикий пляж не очень чистый , туда особо не ходили. Также есть такой, как бы пирс, по которому можно прогуляться и сделать красивые фото, особенно на закате. Лежаки бесплатные, полотенца платные мы привозили свои. Лежаки пластиковые, матрасики на них имеют уж очень усталый вид. Лежаки стоят по такими сплошными навесами, которые тоже не мешало бы обновить.

Нам всегда хватало мест, прходили мы на пляж к часикам 9. На пляже также есть мини детская площадка с качелями и тренажерами, стол для пинг-понга, дартс, площадка для волейбола, качели для фото в воде. На пляже песочек, при входе в море чуть мелкой гальки, дальше песчаное дно, для детей идеально. Хотя есть небольшие участки по краям с камнями, там нужно быть осторожней. Вода в море была чистая, прозрачная, тёплая. Прямо на территории пляжа, есть отдельный кусочек с лежаками для местного населения я так поняла, так как вечером где-то после 6 было там всегда много местных.

Из минусов, очень, прямо очень плохой wi-fi, при чем он только платный. Ловил нормально только в лобби, более ли менее на пляже и в ресторане.

В номере на 4 этаже не ловил вообще, чтоб позвонить нужно было спускаться в лобби. Поэтому рекомендую покупать местную симку. Также из минусов - это уборка в самом отеле. Они вроде стараются, что -то убирают, но чистоты по итогу не получается, это касается и ресторана, создаётся впечатление некой неряшливости.

В целом, если чуть его обновить и привести в порядок, то это гораздо улучшит положение. При всем при этом, наш отдых был прекрасен, потому что мы сами создаём настроение и атмосферу, в который хотим отдыхать, а так же в отеле мы познакомились с прекрасными ребятами, с которыми отлично проводили время. Отель скорее семейный, молодым парочкам, думаю, здесь будет скучновато. Мы были готовы к этому.

В целом не плохо. В номере все хорошо, были на последнем этаже вид потрясающий. Постельное не поняли, меняли или нет, полотенца меняли, прибирались. По еде средне: курица, индейка, сердце, рыба. Мясо один раз. Даже вроде ребра куропатки. В начале было больше фруктов груши, дыни , под конец остались сливы и яблоки. Магазинчики рядом есть и аптека.

Там же Мигрос. Не ведитесь на предложение бесплатно съездить в 7-этажный магазин в Аланию. Все дорого, нормальных вещей нет. Обратно полчаса лишних промариновали, прежде чем отправили. Пляж грязноват, но не критично. Брали свои полотенца старые, оставили их в номере. Вай фай платный и ловит хорошо только в лобби.

На вечернюю анимацию не ходили, для нас поздно. Шоу какие то были. С погодой повезло, жара, ночью , спали с открытым балконом.

Иностранцы есть, турки семьями тоже. Все спокойно. Летели Южным ветром, давали только воду и чемодан 10 кг ручная кладь 8 кг. Но без задержек. В общем остались довольны. Отдыхали во второй половине августа с семьями с друзьями в этом опасном месте.. Все из нас, включая детей получили пищевые отравления от посещения отельного ресторана.

Везде грязь и антисанитария, что в ресторане, что на территории отеля. Еда вообще была отвратительная, вместо мясных блюд кормили куриными потрохами, и фастфудовскими полуфабрикатами.. Детям кроме булочек с кунжутом и макарон практически не было чего есть.

Благо были хоть фрукты.. На пляже грязно, практически никто не убирал, Шезлонги и матрасы в ужасном состоянии, весь день на пляже орёт гансто-реп, с матами..

Единственное хорошее впечатление осталось от аниматоров, которые реально знали своё дело, ну и моря, но это к отелю отношения не имеет.. Не то что я не рекомендую! Отдыхали 8 дней. Абсолютно везде. В туалетах, на пляже, в столовой плохо промытая посуда. Это тот минус из-за которого не хочется возвращаться. Номера нормальные комнаты , да ремонт не новый, но жить можно. Ужасный сан узел, вот он срочно требует ремонта.

Мы не заходили туда без обуви, только в шлепках, иначе противно! Уборщица моет только пол в комнате, в сан узле просто меняют мусор. Еда - вкусная вся, только фрукты не очень, можно есть арбузы и сливы. Остальное все аппетитное, голодным никто не останется. Плюс в баре на пляже вкусные бургеры.

Постоянно есть курица, их колбасы, макароны, рис, картошка, куча салатов и овощей. Иногда добавляется рыба, один раз в четверг были пасты сделанные на огне и такос. Все очень вкусное. Алкоголь- вкусные коктейли и нормальное пиво. Вино ужасное. Постоянно не хватает стаканов для горячих напитков, приходится наливать кипяток в картонные бокалы. Так же смутили на баре море и бассейн стаканы для напитков пластиковые это ладно , но объем у них 0,2 или 0,3, в общем на два глотка.

С большим количеством людей не справляются, часто длинные очереди и на барах и в столовой. Когда мы приехали людей было меньше, все было хорошо, дня через 2 много заехало и мы стали постоянно стоять с тарелкой в очереди в любое время, кроме завтрака.

Анимация- не плохие горки для такого отеля , аниматоры стараются, каждый день для взрослых - волейбол, дартс, игра с мячом на воде, йога.

Почти каждый вечер на сцене в какое то шоу. Для детей за 8 дней 2 раза была пенная вечеринка. Не хватает музыки на баре у бассейна. Вечером там собирается народ, не могут просто включить музыку. Персонал отзывчивый, у нас в номере постоянно глючил кондиционер раз 5 , делали тут же в течении 10 минут. Вай фай ловит в лобби, на бассейне и на море. Кому повезет еще и в номере у нас был 4 этаж, окна на бассейн выходили, у окон ловил.

Иногда глючит на море, но в целом нормально. Море прекрасное, пляж песок, заход не крупная галька. Волны не сильные. Лежаки такие грязные, что мы их полоскали в море… Бассейн не очень большой, но всегда чистый, вода теплая. Прямо за отелем большой аутлет с отличными ценами и большим выбором одежды. Посетили 3 таких, тот что возле отеля самый хороший. В магазине в отеле можно купить все самое необходимое. Так же можно прогуляться за территорию на небольшой рыночек и купить там все что угодно.

Мы с аэропорта ехали 2,5 ч а обратно 3ч. Как вывод - убираться лучше, отремонтировать сан узлы и добавить персонала и отель будет хорошей 4, пока это 3. Номер предложили сначала совсем плохой, влажный на первом этаже. За 10 долларов сменили на с видом на море. Питание с очередями и скачками в поисках стола, дети мало что ели, в общем, на грани. Как то не вкусно всё здесь. В баре в лобби вечно нет бармена. В автоматах по полдня нет напитков, кофе, чая.

Пляж сам по себе, если его чистить три раза в день-хороший, но он весь в мусоре. Везде расставлены tip box За что здесь давать чаевые? Мы давали разве что уборщице и Осману с ресепшн, т.

В общем, по сумме всего-конечно получше санаториев Анапы. Но не более того. Начнем с того что заселение прошло без проблем, хотя приехали в отель за два часа до заселения. Отдыхали парой, и соответсвенно немного расстроило то, что номер был с двумя раздельными кроватями. На ресепшене отказали менять номер, и пришлось просто сдвинуть кровати.

Чистота конечно оставляет желать лучшего, полотенца грязные, из уборки в номере только протирка полов и заправленные кровати. Еще расстроило то, что в душе не было стеклянной перегородки из-за чего на полу была вечная лужа. По еде особых претензий нет, голодным никто не останется, мясо было всегда, рыба была раза три-четыре за неделю, очень вкусные сладости, фрукты не особо спелые, но были всегда.

В снэк баре на пляже были бургеры, овощи и картошка, так что можно обедать там. Турецкая ночь была особенно хорошей, проходит она каждый четверг и это просто праздник живота, мясо, десерты, фрукты и много всего очень вкусного. По напиткам и алкоголю претензий нет никаких, пиво лилось рекой, для детей газировки, коктейли на баре у бассейна, в ресторане так же есть пиво, вино, газировки. Везде стоят автоматы с соком, водой и кофе. Бар на пляже заслуживает особого внимания, бармены приветливые, веселые ребята.

Крепкий алкоголь хороший, мы пили только виски и ром, но уверенна, что и остальной алкоголь неплохой. Пляж находился очень рядом, что не могло не радовать, волн нет, так как есть волнорезы, сам пляж песок и галька, но можно сказать что пляж песочный, много лежаков, они конечно уже староваты, но это не мешало нам проводить на пляже большую часть времени.

Можно сказать единственный минус пляжа, то что он грязный, почему то никто не хочет убирать его, но и тут конечно большую роль играют отдыхающие, которые сами же и мусорят. Анимация это то место, которое объединяет людей. Утренний дартс, волейбол и водное поло на этих мероприятиях невозможно не найти себе друзей.

Девушки аниматоры очень приветливые и отзывчивые, особого внимания заслуживает Алия, которая бегает и зазывает везде народ, к каждому находит подход и возит на тусовки в клубы Алании. Успели съездить с ней два раза, и нисколько не пожалели об этом, во-первых были крутые клубы, а во-вторых Алия всегда находилась рядом и могла решить любой вопрос. В заключении хотелось бы сказать, что все минусы этого отеля перекрыло то, что мы нашли много новых знакомых, которые сделали этот отдых незабываемым, было неимоверно грустно улетать, а так же прощаться с теми, кто улетал раньше нас.

Мы отдыхали молодой компании из 6 человек. Наш отпуск был 10 дней. И хочу сказать что мы довольны своим отдыхом отель тянет на все свои четыре звезды. Замечательное тёплое море с очень удобным заходом. Еда конечно не каждый день морепродукты и раки, но голодные мы никогда не оставались и также в течение недели они делают турецкую кухню и стараются в один из дней сделать что-то особенное..

Персонал дружелюбный приветливый и многие понимают русский язык, что для нас очень удобно. Отель больше семейный. Очень много семей с детьми и взрослых людей. Мы бы не сказали что этот отель для молодёжи и также после 23 музыка в отеле запрещена, но мы не успевали скучать так как для молодёжи есть выездные дискотеки. Очень много различных ночных клубов с разной тематикой и музыкой и локацией.

Из отдыха дискотеки нам запомнились больше всего и передаю привет тебе Алия если ты читаешь это мы группа молодых алкоголиков. Хочу сказать тебе спасибо возилась с нами как с детьми. Всегда нам помогала, не давала скучать, всё объясняла и смогла вывести моего никогда не танцующего парня на танцпол. Если честно это было первый раз на моем опыте.

Также хочу отметить для тех ребят которые больше за ЗОЖ не как мы. В течение дня проводится различные активити зарядка, водное поло, дротики, волейбол Так что вы найдёте себя чем развлечь. Туром не доволен!!! Начну с того, что тур оплачивался на 10 ночей.

Из-за косяка туроператора мы вылетели Соответственно из-за позднего вылета мы прибыли на место не Грубо говоря мы потеряли целый оплаченный день. Приехали мы в отель только ближе к 2 часам ночи. Заселили нас в номер, а номер просто отвратительный. Постельное белье дырявое с пятнами, полотенца такого же состояния, мы заселились в 4 и нам на 4 дали трёхместный номер. После объяснений этой ситуации челу который нас привёл в номер, он сказал подождать некоторое время, после чего нам просто притащили раскладушку.

Это была жэсть, она наверное, уже кучу раз переваривалась, как только ребёнок сел на неё, она просто сложилась пополам, и развалилась в местах сварки. В туалете все облезлое, на стенах как будто полосы от обуви. Также холодильник был потекший, как оказалось он у них включён не постоянно, а работает только когда ключ от номера стоит в спец крепление.

Номер нам отказались менять по причине отсутствия свободных и сказав что у них номера все такие и сказали приходить утром, может что появится. Утром предложили другой номер, и как оказалось он ничем не лучше, отличие только в том, что в номере была двухъярусная кровать и вид из окна был тупо на стену. В итоге мы остались в 3 местном и попросили чтобы поменяли хотя бы раскладушку.

Убирают номера крайне редко, нам после заселения убрали только на 3 день, хотя у них написано что уборка ежедневная. Полотенца и постельное поменяли только 1 раз за 10 дней, убирают в номере плохо, везде разводы. В общем много косяков по сервису и обслуживанию. Дальше питание. Вот тут 50 на Еда на любителя, в основном это овощи и полуфабрикаты.

Из мяса в основном одна курица, иногда была индейка в виде гуляша, из морепродуктов была рыба 2 раза за 10 дней. То что они рекламируют что дают раков или ещё что-то подобное это чисто замануха. Короче на завтрак у них, салаты, колбаса непонятно какого происхождения, молочный рисовый суп, куча кукурузных хлопьев разного цвета и формы, из фруктов арбуз дыня слива виноград яблоко и груша, фрукты просто миксовались в течении дня.

Также на завтрак давали бублик в кунжуте название не помню и много разных джемов под них, в общем эти бублик и были самой вкусной едой на завтрак с кофе или чаем. На обед давали супы в виде очень жидкого пюре, салаты, курицу, макароны и рис, и полуфабрикатные котлеты, иногда была картошка но она была всегда сильно острой. На ужин дают почти тоже что и на обед, только одно отличие, вечером готовят на гриле, то курицу, то рыбу, то печень.

Также на ужин давали пахлаву, но если прийти поздно то её не будет тк её быстро разбирают. Напитки это отдельная тема. Вино подают в бокалах, скажу что вино сухое, на любителя, и только красное. В баре на пляже подают бургеры и фри, иногда бывает салат. Так же на пляже готовят гезлиме лепешка с сыром, либо мясом. Если подвести итог, то за 10 дней готовили всегда одно и тоже, меняют только типы котлет либо гриль, остальное было одно и тоже.

Пляж это просто треш. Загажен капитально, везде мусор, окурки, лежаки страшные, в воде валуны, рядом с пляжем есть пирс который также Загажен мусором, возле пирса какой то сток для воды, возможно из дельфинарий который возле пляжа. По развлекательный программе тоже постоянно одно и тоже, менялась только дислокация по вечерам и вечерняя программа для взрослых.

Немного затрону тему доп услуг от местного тез тура. Также по поводу самого сервиса от тез тура, особо на него не надейтесь, все проблемы с которыми мы сталкивались нам пришлось решать самостоятельно, тк помощи от них никакой, они действуют по принципу моя хата с краю.

Также они нам поставили поздний вылет в обратную сторону. Выселили нас в 12 дня, а автобус забрал нас только в Кстати в аэропорту представители тез тура не встречают и не сопровождают.

При прилетел пришлось искать их чтобы сесть в автобус, а при отъезде нам просто сказали номера терминалов для регистрации. В общем всем им плевать на туристов. Скажу честно я больше не горю желанием воспользоваться услугами данного туроператора.

Всем добрый вечер! Отдыхали всей семьей несколько недель. С чего начать… Нам повезло с номером, он был в отдельном здании 5-местный, не связан с лифтом и лестницей. Номер был пространным. Тв, холодильник, кондиционер- все работало. Санузел конечно старая сантехника, дверцы стеклянные в кабинке не работали. Уборка номера. Практически ее отсутствие, моют только пол в комнате. Балкон, санузел не убирают совсем, только мусор выносят.

Даже зеркала не протирают над раковиной. Чтобы поменяли полотенце и постель - надо просить. Персонал в отели очень дружелюбный, благодарим их за это! Хочется выразить благодарность работникам на ресепшене, приветливы, вежливы, решают все вопросы с которыми к ним обращаешься. Особенно хотелось бы выделить Османа на ресепшене, всегда вежлив, поможет по любому вопросу!

В Турции не отдыхали несколько лет, последние года отдыхали в Крыму. Но потом настроились на позитив и отлично отдохнули в этом отели, не смотря на все недочеты.

Голодны мы не были, пожалуй кроме завтраков. Были очень удивлены что оладьи, яичница делаются максимум раз в неделю.

На завтрак постоянно варёное яйцо, местная колбаса, овощи и фрукты, хрустяшки разные, йогурт. В обед и ужин обычно всегда было мясо чаще всего курица и иногда рыба. Супы пюре нам не понравились. Всегда есть свежие овощи, зелень. Вкусные мясные блюда по четвергам когда Турецкая ночь. Почему то не вкусные зелёные фрукты мы этому были очень удивлены, сливы и груши, дыня, виноград - зелёный. Сливы и персики деревянные.

Арбузы вкусные через раз. На пляже в баре всегда картошка фри, овощи, бургеры, арбузы, яблоки. Спиртное мы не употребляем- отзыв оставить не могу. Персонал в столовой и бармены приветливые, дружелюбные. Пляж совсем не убирают, но в этом конечно виноваты и отдыхающие которые вокруг своих шезлонгов раскидывают еду, стаканчики, тарелки, окурки и прочий мусор… как говорится - чисто не там где убирают, а где не мусорят!

Но уважаемые владельцы отеля наверное это тоже должно входить в ваши обязанности содержать пляж в чистоте! Шезлонги старые, матрасы тоже. Самое прекрасное это море! Тёплое и ласковое! Пляж не большой, по краям волнорезы, благодаря этому нет больших волн. Очень понравился Спа-салон. Сделали курс массажа всей семье, специалисты квалифицированные. Массаж не расслабляющий, а лечебный, хорошо сняли все зажимы. Всем рекомендуем!!! Отдельное большое спасибо хотелось выразить Гамзе шеф аниматоров , именно она так замечательно скрасила наш отпуск и настроила нас на позитивный отдых!

Благодарим тебя всей семьей! Так же большое спасибо Лизе детскому аниматору очень добродушная девушка, которая очень любит детей и они к ней тянутся.

Уважаемая Администрация отеля, просим Вас обратить внимания на состояние номеров, произвести в них ремонт, особенно что касается ванной комнаты! И обратить особое внимание на уборку номеров! А так же проводить уборку на пляже.

Ну и качество фруктов - все не спелое, зелёное …. Отдыхать в Турции all inclusive и ходить покупать на рынке спелые фрукты - это вообще никуда не годится! Берегите Ваш персонал и выразите им Благодарность - именно они как могут скрашивают наш отдых! Вчера вернулись из этого отеля.

Если вы попали в хороший номер,то отпуск удался. В целом номера старые,сантехника ржавая,плюс не удачно устроены душевые кабины вся вода растекается по полу в ванной и ты ходишь по щиколодку в воде. Питание хорошее,персонал тоже. Брала этот отель из за восторженных отзывов об анимации и мини клубе. Пляж грязный,ну это наши туристы где жрут там и гадят. Всё кидают рядом с лежаками,огрызки,обьедки,салфетки,бутылки,окурки,стаканчики.

Номер поменяли за 10 евро. Никаких китайских церемоний,говорите сразу-мы вам деньги вы нам хороший номер,будете просить культурно,будут говорить завтра Вроде бы всё не плохо,но ещё бы туда не вернулась. Весёлые горки в отеле. Много мороженого и коктейлей. Завтраки однообразные и скудные, даже блинчики были редко. С уборкой номеров и их качеством много вопросов. Персонал вежливый. На территории отеля магазинчик, в котором продаётся рахат лукум. Ничего вкуснее в жизни не ели.

Ну что же, начнём Сначала начну с хорошего, потому что плюсов все-таки было больше, чем минусов! Шикарная анимация. Девочки, которые проводили для ребятишек развлечения - вы на вес золота.

Наш ребёнок был в восторге, каждый вечер мы с нетерпением ждали начала и играли до самого конца, даже танцевали, что несвойственно для нашего ребёнка. Считаю, что это полностью ваша заслуга. Вы достойны похвалы! Взрослые развлечения- дискотеки. Как только звучит слово дискотека, на уме сразу возникает имя - Алия. Это чудесный организатор и прекрасный человек, всегда подойдёт, спросит как дела, поговорит, поделится чем-то своим душевным, а также пригласит на диско.

Мы ездили 2 раза в ее сопровождении и ни разу не пожалели. Всегда поможет, всегда рядом. Хочу чтобы этих людей начальство поблагодарило отдельно от всех. Постоянно работают, как не придёшь, всегда с улыбкой на лице, «Доброе утро», «Спокойной ночи» от этих людей вы услышите всегда.

Показывают всякие шоу за стойкой, украшают оригинально бокалы, выглядят очень красиво и опрятно, всегда играет приятная музыка. Ооо, оно чудесно, тёплое, красивое, без сильных волн. Так как стоят волнорезы, купаться с детьми одно наслаждение. Когда увидели море, забыли обо всех минусах отеля 5. Мы были 13 дней! И знаете, за все 2 недели мы очень вкусно кушали. Я не знаю насколько нужно быть придирчивым, чтобы сказать «там кушать нечего». Вы серьезно?! Огромный ресторан, кондитерская, мороженое, снек -бар, 2 бара.

Я порой накладывала и не съедала, потому что все было настолько вкусно, что я наедалась до полного живота. Очень вкусное мясо, рыба, сладости, просто объедение, шеф-повара спасибо вам! Не слушайте никого, вы очень вкусно готовите! Магазины при отеле. Там есть хороший человек - Ваня, добродушный и вежливый.

Всегда подскажет, покажет, цены не высокие, если сравнивать с рынками, то здесь даже выгоднее. Ребят, ну действительно, стоило бы сделать хотя бы косметический ремонт. Нас втроем 2 взрослых и 1 ребёнок поселили в номер с двумя кроватями и одной раскладушкой, зато двух молодых девочек поселили с четырьмя кроватями, одной двухэтажной и две односпальные. Как шло распределение? Почему мой ребёнок спал на раскладушке, когда у вас был номер с двухэтажной кроватью?

Эхх, ладно, это на совести администраторов. Полы всегда были грязные, зеркало ни разу не протиралось , вопрос: «Зачем вам нужны уборщики? На море не убираются. Море такое красивое, ну неужели сложно пару раз в течении дня проходить пляж и собирать стаканчики, окурки и прочий мусор… Столько персонала и так грязно. Подумайте об этом. Ведь эти маленькие минусы, портят все впечатление об отдыхе. Именно на них держится ваш отель, цените их, они повышают вам рейтинг!

Anastasiya P. Побывав в разных отелях, мы можем оставить отзыв и об этом отеле Отдыхали в июле молодежной компанией из 3-х человек. Привезли нас в отель в По приезду нам сразу надели браслеты и отправили на ночной суп было вкусно.

На следующий день была встреча с гидом мы ездили от tez tour Во время отдых гида мы даже не видели. Ближе к 12 дня мы подошли на рецепшн и попросили поменять номер. Без всяких вопросов и ругани нам поменяли номер номер был просторный и комфортный с красивым видом. Еда вкусная , не особо разнообразная , но это не проблема. Морепродуктов толком нет , один раз была рыба на гриле в снэк баре и жареная рыба в основном ресторане. Но помимо этого, было много вкусной еды Сладости и фрукты тоже есть.

В снэк баре были всякие закуски, бургеры, картошка, фрукты и овощи. Голодным точно не останешься. Бар: бар с алкоголем был на бассейне всякие вкусные коктейли, алкоголь местный, но вполне себе ничего и бар на пляже там вино белое и красное и пиво. Пляж: хороший, плавный заход с мелкой галькой или песком.

Музыка только на пляже потому что по концепции отеля на территории не разрешено , утренняя зарядка, водное поло и вечером минимальные шоу. Для деток было мини диско.

Но аниматоры предлагают выезды в клубы и всякие тусовки. Мы ездили в клуб summer garden и можем точно сказать, что это самый красивый клуб , в котором мы были. Нам все очень понравилось. Номер ужасный, все двери разбухшие, туалет чинил сам потому-что постоянно текла вода, смесители работали, но дети бы их не открыли.

В самом отеле грязь и антисанитария капитальная, в столовке все однообразно, очереди просто гигантские, что за едой, что за пивом, что за мороженным, постоянно приходилось стоять по 15 минут ради 2 стаканчиков по мл. Плюс ко всему этому, нигде внутри здания не работают кондиционеры, в столовке воздуха хватает только закинуть пару кусков курицы и бежать на море.

Отравились всей семьей ребенок в бассейне не купался, были постоянно на море , была температура 38 и страшная рвота и диарея. Пообщались с людьми и выяснилось что не одни мы такие.

Номер убрали 1 раз за 10 дней, просто прошлись по центру комнаты, в ванну даже не сворачивали. Интернет платный, приезжая в отель готовьтесь сразу за все платить. Пребывание в этом отели скрасили аниматоры, хоть какая-то радость была. Когда покупали тур рейтинг и отзывы у отели были хорошие, что произошло нам не известно, но это ужасный отель, не советую. Рекомендую посетить этот отель только из-за анимации. Ребята стараются по полной программе. Всегда доброжелательные, весёлые, лёгкие в общении, но при этом не навязчивые!

Гамзэ и Хамми большое вам спасибо за настроение! А теперь по отелю Еда скромная и однообразный выбор. Не могу сказать что мне не понравилось в этом отеле, но больше я в этот отель не вернусь! Отдыхали с мужем и друзьями в июле года. Понравились аниматоры! Играли в дартс, настольный теннис, были на вечерних шоу.

К аниматорам - и девушке и мужчине претензий нет. Ещё из плюсов, что обедать можно прямо на пляже. Остальное не понравилось. Прилетели В Турции отдыхали более 10 раз. Были готовы к платному интернету и полотенцам. По прилету пошли в «ресторан» -это грязная столовая с грязными накидками!

• Клуб Shortbus Смотреть Трейлер
• Выборг Клуб Луна
• Импровизация С Ревой 2019
• Работа Без Авторства Спб